안톤 체호프의 갈매기 에 실현된 상징주의적인 것

차지원 한국슬라브․유라시아학회 2024 슬라브학보 Vol.39 No.1

The high artistic and aesthetic quality of Chekhov's plays derives from the fact that they are situated at the transition between the two schools of the realism and the symbolism at the end of the century and the beginning of the next, transforming one and foreshadowing the next. However, the transitional nature of Chekhov's plays, the overlap between the old and the new, or the duality of the overcoming of the old and the introduction of the new, has not been fully explored as Chekhov's plays are discussed primarily in terms of their overcoming of the naturalistic realism. The symbolism, which emerged as a powerful new artistic movement in the late 1890s, when Chekhov's dramatic aesthetic matured and his four main plays began to be written, and shaped the cultural era of the Russian Silver Age, is obviously the other half of Chekhov's dramatic aesthetic. The principles and themes of the symbolist aesthetics went beyond the symbolism to become pan-cultural themes that permeated the art and culture of the time, and Chekhov's plays are no exception. As an artistic school, the symbolism was always a school in formation, constantly evolving and developing, as it constructed its own aesthetics through debates about the topical issues in the art of the time, but also as a school in itself. Therefore, in order to fully understand the influence of the symbolism as one half of Chekhov's plays, it is necessary to examine the ways in which the principles and themes of the symbolist aesthetics are embraced and reinterpreted in Chekhov's plays. This article attempts to provide a balanced interpretation of the relationship between Chekhov's plays and the symbolism by focusing on the first play of Chekhov's four plays the Seagull and pointing out the symbolism realized in it. The Seagull clearly shows the influence of the symbolism embraced by Chekhov, who wanted to think about art and move towards new art forms. It is the figure of the seagull as the 'symbol' of the symbolism and the subject of the 'lifecreation(жизнетворчество)' surrounding the symbol of the seagull.

마테존의 정감, 데카르트의 정념- 마테존의 정감이론과 데카르트적 합리론의 관계에 대하여

차지원 낭만음악사 2006 낭만음악 Vol.18 No.2

주류 음악학은 마테존이 데카르트적 심리학을 체계적 음악이론에 적용한 합리론자라는 견해를 정설로 받아들여 왔다. 한편 이러한 의견에 이의를 제기하는 학자들은 마테존을 합리론자라기보다는 경험론자로 보며, 따라서 마테존의 의도 또한 형식화된 정감이론을 개발하는 것이었다기보다는 그 자신의 주관적 청취 경험을 가능한 한 자세하게 서술하는 것이었다고 주장한다. 이 연구는 마테존에 대한 상반된 견해를 살펴봄으로써 “합리론자” 마테존이나 “경험론자” 마테존을 넘어 “음악이론가” 마테존의 실체에 더 가까이 접근하는 것을 목표로 한다.

시대의 ‘불편한’ 초상, 므첸스크군의 맥베스 부인 : 레스코프의 소설 『므첸스크군(郡)의 맥베스 부인』, 쇼스타코비치의 오페라 『므첸스크군(郡)의 맥베스 부인』, 올드로이드의 영화 『레이디 맥베스』를 중심으로

차지원 한국러시아문학회 2022 러시아어문학 연구논집 Vol.79 No.-

This article studies on the context of the intertextuality of the image of Lady Macbeth around Leskov’s novel Lady Macbeth of Mtsensk District. The intertexual interpretation of Lady Macbeth produces the portrait of the era concerning the woman problem which has been raised as one of the most critical issues of the society in the periods of new changes. The image of Lady Macbeth who has burned up as the incarnation of human desire and has fallen from the pang of conscience, from the novel Lady Macbeth of Mtsensk District (1864) of Nikolai Leskov, through the opera Lady Macbeth of Mtsensk District (1930) of Dmitri Shostakovich to the film Lady Macbeth (2017) of William Oldroyd, has been transformed in the new images of the women which were deeply saturated by the Weltanschauung of their eras. In the Leskov’s novel Lady Macbeth of Mtsensk District the emancipated sexuality and the free desire of Katerina Izmailova who represented the most oppressed social class, women in Russia of the 1860s, imply the awakening of the consciousness of the liberated people breaking the social oppression and moving forward to the liberation and the freedom. The opera Lady Macbeth of Mtsensk District of Shostakovich has changed Katerina from the portrait of the people who were destructively powerful but benighted into the portrait of the awakened modern woman of the 20th century. In the film Lady Macbeth (2017) the portrait of Lady Macbeth painted from the heroine Catherine projects the frustrating reality of the women suffering from the threat of the lie about the end of feminism in the era of the post-feminism. The portrait of each Lady Macbeth who has struggled for her own identity under the violence and oppression of her society shows the shape of the conflict between the social absurdities and the individual desire for the freedom in her era. In this respect interesting is the genealogy of all these Lady Macbeths who have been described by Leskov, Shostakovich and Oldroyd.

‘떨어진 별’의 비극 : 알렉산드르 블로크의 드라마 「낯선 여인」

차지원 한국러시아문학회 2016 러시아어문학 연구논집 Vol.54 No.-

Драма Александра Блока 「Незнакомка」 является метапоэтической драмой, в которой драматизируется эстетический тупик, угрожающий современный символизм и его поэтов. 「Незнакомка」 Блока развертывает экзистенциальную проблематику поэта о неспособности к художественному ``анамнезису``, к "соотношению" realia и realiora при падении и изменении идеала. Платоновский ``анамнезис``, который представляется в эпизоде Мышкина, не был реализован в соотношении Поэта и Незнакомки. Символистский поэт, устремляясь только на тот, высокий мир ноумена и идеала, разрывается с этим миром феномена и потеряет способность осуществлять последнюю задачу художественного творчества - ``воплощение`` идеала в вещах и плотях. Символистский поэт, поставив с самого начала неосуществимую цель чтобы видеть наяву ослепительный образ "высокой Той", отворачивается от изначального пададокса художественного творчества, что высокая "Та" является только в несовершенном и сомнительном образе земной Незнакомки. Презентация абсолюта - изначально неосуществимая цель, губительная для символистского искусства. Образ "Незнакомки" в низменной и пошлой реальности является символом сознания об эстетическом и экзистенциальном тупике противоречия между падением идеала и неизбежностью ``воплощения``. Драма варьирует в разных "видениях" тему художественного анамнезиса об узнавании лика высокой "Той", лика Дульцинеи в лике падшего идеала, в лике Альдонсы. Каждое видение показывает разный уровень провала сооотношения лика Дульцинеи и лика Альдонсы. В первом видении тематизируется намек о высоком идеала, о "Прекрасной Даме" или о "Вечной Женственности." Во втором видении развивается тема о неизбежности падения идеала и нежизнеспособности поэта к ``воплощению``, и в третьем видении в теме именовании драматизируется провал ``узнавания`` и ``анамнезиса``, распад соловьевского мифа. Неплодородный Поэт - "Голубой", который не способен обнять земную "Незнакомку", оставляет "Ее" прибытие только как внутренное, замкнутое событие, как бы сон или ``видение``. Неспособный к ``узнаванию`` Поэт возвращает в небо падшую зеленую звезду, которая с желанием ``воплотиься`` в плоти низошла в землю. В провале современной поэзии и современного искусства виноват сам Поэт, "размечтавшийся, захмелевший и прозевавший свою мечту". Драма 「Незнакомка」 - конечная точка, завершающая тему ретроспекции о запертности и катастрофичности современного символистского искусства в 「Лирических драмах」, и одновременно исходная точка, с которого развертываются размышления Блока о нравственной ответственности поэта к реальности и истории. Через драму 「Незнакомка」 Блок подходит к осознанию задачи воплощения снежных улиц и революционной истории.

상징주의 생예술 이데아의 모순과 알렉산드르 블록 극장의 미학적 지평

차지원 한국러시아문학회 2006 러시아어문학 연구논집 Vol.21 No.-

모노드라마의 빛과 그림자 : 솔로구프와 예브레이노프의 극장 The Theatres of Fedor Sologub and Nikolai Evreinov театр Федора Сологуба и театр НИkолая Евреинова

차지원 서울대학교 러시아연구소 2006 러시아연구 Vol.16 No.1

Потребность 'общения' между сценическим представлением и зрителем предопределяет исходную эстетическую ориентацию модернистского театра в начале ХХ века в России. Влекуемаяся в проблеме соотношения сцены и зрительного зала идея 'общения' в театре, выражаясь в разных сценических опытах модернизма, поднимается как общепринятая эстетическая задача модернистского театра. Первой попыткой решения 'общения' в театре является театр 'мистерии' и 'соборный театр', понятие которых развилось у Вячеслава Иванова. При этом парадоксально что, стремление соборного театра совершить 'общение' междусценой и зрителем в театре до своего предела, т.е. его стремление достигнуть абсолютного уровня возможности 'общения' театрального сообщения обрекает 'соборный театр' на эстетический гибель. В 'соборном театре' 'абсолютное' 'общение' между сценой и зрителем падает в свою очередь в 'нулевое'. Эстетически крайную концепцию 'абсолютного' 'общения' и монологизма наследует театр монодрамы в модернистском театре, в том числе сугубо субъективный театр Федора Сологуба и экспериментальный театр Николая Евреинова. В театре Ф. Сологуба, идея монодрамы, соприкасаясь с концепцией абсолютной субъективности творческой личности, обосновывает пессимическое эстетическое мировозрение автора о творчестве как 'высокое безумие', эстетическое 'бегство' от грубой действительности. Над 'абсолютным' 'общением' в театреСологуба висят тени небытия. В связи с этим театр Н. Евреинова кажется как бы освещенным ярким лучом жизни. Монодрама Евреинова, достигнутая абсолютным общением между сценойи зрителей, пользуется как стратегия 'театрализации' жизни, которая является эстетическим лозунгом театр Евреинова. Оба театра, кажущиеся тем, что противоположно развивают идею монодрамы в краях пессимизма и оптимизма, на самом деле интергрируется к одному и тому же эстетическому тупику 'монологизма'. Оба они приводятся к 'мимикрии', в которой призыв к 'общению' поворачивается его отрицанием. Театр Сологба, в котором прячется идея эстетического бегства от действительности, который отрицает всякую возможность бытия в реальном мире, и театральная игра как 'simulation', ложное сознание иллюзии, которое смещает жизненную реальность в театре Н. Евреинова, все же рождают 'пустые' знаки, 'sigпifiапt'ы пустотыи небытия. Возможность 'общения' в театре существует ни в концепции 'абсолютного'совершенного 'общения' между сценой и зрителем, ни в монодраме, а именно в диалогизме и множественности контекстов, в полифонизме и многоголосьи, которые монологизм напрасно стремлится снимать со сцены.

신화와 반(反)신화-알렉산드르 블로크의 드라마 「광장의 왕」에 나타난 생예술 텍스트, 해석과 변형

차지원 한국러시아문학회 2015 러시아어문학 연구논집 Vol.50 No.-

Контекст металитературности у Блока, как представляется, глубоко связан с размышлениями о теме ≪жизнетворчества≫, которая является важной предпосылкой символистского искусства того времени и частью исторического русского наследия ? ≪русской темы≫ о соотношении идеи и дела. На этой основе неизбежно начинается эволюция мысли об онтологическом смысле художника и искусства. При этом ≪путь≫ Блока можно определить как путь к окончательному разрешению проблемы ≪жизнетворчества≫. Итак, полная и справедливая оценка места драмы ≪Король на площади≫ в драматургии Блока и в его творчестве в целом должна даваться через понимание металитературных тем, связанных с размышлениями о современном искусстве. В этой связи данная статья ставит целью проанализировать, какие металитературные темы развертываются в драме ≪Король на площади≫ и какие смыслы они имеют для творчества Блока и для искусства вообще. Драма Александра Блока ≪Король на площади≫ знаменует собой один из значимых сдвигов как в драматургии Блока, так и в его творчестве в целом. Она является важным пунктом в ≪трилогии вочеловечения≫. Если в ≪Балаганчике≫ Блок изображал мнимый, нежизнеспособный мир запертого современного символистского искусства, то в драме ≪Король на площади≫, написанной на фоне особенно острого ощущения современных жизненных событий, ставится вопрос о жизнеспособности современного искусства в непосредственном столкновении с реальностью. ≪Король на площади≫, зародившись в разгаре бушующей революционной действительности, инсценирует глубокие размышления Блока о своем месте в жизни, о месте современной поэзии в столкновении с жизненной действительностью. Тема драмы ? о внутреннем противоречии современного поэта, который не в силах принять саму действительность, и о парадоксе современного искусства, неспособного преображать жизнь. Тема дихотомии жизни и искусства воспроизводится в сквозной теме разрушения высокой мечты, вовлекающей различные вариации на тему падения символистского мифа о Вечной Женственности, о крушении символистской поэзии, о слабости поэта-символиста. Констатируя нежизнеспособность современной поэзии, Блок выводит на первый план тему о падении современной поэзии, о ее крушении в столкновении с жизнью. Непосредственное столкновение Поэта с событиями современной действительности, его обостренное их переживание ускоряет процесс саморефлексии. В этом смысл реальности в драме ≪Король на площади≫. Введением моментов жизненной реальности ? моментов стихии и хаоса, в том числе безумия поэтических слов, ≪Король на площади≫ становится отправным пунктом переосмысления представлений и о современном искусстве и о символистских мифах.

상징주의의 생예술 이념 (2): 뱌체슬라프 이바노프

차지원 충북대학교 러시아 • 알타이지역 연구소 2019 러시아학 Vol.- No.18

Vyacheslav Ivanov found his theory of the theurgic art (теургия) as the idea of “lifecreation” (жизнетворчество) which was fully saturated with the aesthetics of Vladimir Solovyov who advocated the art and the concept of beauty as the highest cultural categories among human activities. Ivanov elaborated the conception about the aesthetic reality as the second, the higher and idealistic reality which represented the younger generation of the Russian symbolism, bringing Solovyov’s thesis of the metamorphosis of the reality by the art, and developed the idea of “theurgic symbolism” (теургический символизм) which conceptualized the creation of life by the artistic creation. In his theory Ivanov presented the complete unity of the life and the art and set up the most completed type of lifecreation theory. The concept of the theurgic art of Ivanov was already implied in the basic poetic principle of the Russian symbolism, the principle of “correspondences” (соответствия). The symbolist premise of “correspondences” between the noumenon and the phenomena, the substance and the signs, naturally could lead to the art that should make possible the unification of the reality and the ideal, the life and the art. The theurgic symbolism was expected to convert the higher, idealistic idea into the reality through the process of the artistic creation which embodied the ideal in the material. On this premise of “correspondences” Vyacheslav Ivanov introduced the Dionysian consciousness of ecstasy which was adapted by Nietzsche and developed the artistic forms of uniting the life and the art. He called them “the mystery” (мистерия) and “the theater of communion” (театр соборности), in which the consciousness of ecstasy that would not differentiate the subject and the recipient in the process of the artistic creation was supposed to destroy the barrier between the artistic illusion and the life and to allow the artistic reality to substitute the life. But in this point of the completion of lifecreating, the mystery fell into the art of ‘usurpation’, the art of ‘switch’ (подмена). The conception of the second, the higher and the more beautiful artistic reality which could substitute for the life is nothing but the deception. The theater of the mystery which was expected to produce the complete unity, the complete identification of the substance and the sign in the mytholozing consciousness, on the contrary, demanding “the marginal semioticity”, the subjective conditionality, creates the illusion of the ‘pseudo-reality’ which is confined in the separated consciousness of the recipient. The theurgic art of Ivanov implied the danger of transferring the art into the religion, moreover, the danger of eliminating the art itself. In this Ivanov’s utopian art was overturned into the anti-utopian art that could threaten the life itself.

러시아 상징주의와 실재의 탐색 (I) :실재의 전환(轉換), 혹은 “ad realibus a realiora”

차지원 중앙대학교 외국학연구소 2011 외국학연구 Vol.- No.17

Данная работа, являющаясь частью совместного исследования о "неореализме" первой половины 20 века в России, посвящается разъяснению связи между опытом символиза и явлениями неореализма начала века. Поставляя предпосылку что, при мировоззрении двоемирия, символизм взял инициативу переносить понятие "реального" из объективного внешнего мира в субъективный внутрений мир, работа исследует эстетические тезисы символизма. Символизм переживает особенное временное чувство "безвремения" на рубеже веков. Это чувство небытия и рождает отказ и отрицание существующей действительности, "этого мира," и одновременно поставляет задачу заново создать мир. Из этого художники этой эпохи провозглашает творчество, эстетический акт как способ самой жизни. Найдя новое утверждение к жизни в творчестве и эстетическом акте, символисты считает эстетическую реальность как идеальную, высшую истинную реальность, которая сможет замещать негативную, необъемлемую "этой" реальность. При этом, истинная жиэнь является существовать не в "этом мире", а в "ином", высшем и идеальном мире, в эстетической реальности. Оттуда декламируется известный программный эстетический тезис символизма "ad realibus a realiora."Предоставляя идею о высшей реальности, т. е. realiora и о двоемирии, символизм совершает мировоззренческий переворот понятия реальности, После символизма перед нами мир оказывается двойственным, синтезом realiaи realiora. Реальность представляет собой не только объективную реальность, но и за этой реальностью появляется более глубокая и необъятная "иная" реальность. Понятие двоемирия и поворот понятия realiora существенно влияет на мировоззрение 20 века, в том числе реализм. Символистским понятием реальности покрывается по существу все искусство от 20 века. При этом, дання работа предлагает, что "неореализм" как термин обозначает этой "Коперниковый" переворот понятия реальности.

댄스스포츠를 참여하고 있는 노인들의 개인적 특성에 따른 여가만족도 비교연구

차지원 목포대학교 스포츠 산업연구소 2004 스포츠 산업연구소 논문집 Vol.3 No.-

This study aims to compare and analyse leisure satisfactions of old people who are participating in dance sports according to their personal characteristics. For the purpose, this study targeted 273 male and female old people whose age were above 60 years old, now, participating in dance sports program in welfare centers, continuing education centers of universities, and housewife class in G area. The questionnaire used as a tool for the analysis consisted of a total of 31 questions as follows: 7 questions on personal characteristics and 24 on leisure satisfaction. The confidence coefficient of the questionnaire which was obtained using Cronbach's α value was .74~.88. To analyse the data collected, this study used Frequency Analysis and One way Anova. As a result, the results are presented as follows: First, it was demonstrated that there was a significant difference in psychological leisure satisfaction according to educational background and residential areas. Second, it was demonstrated that there was a significant difference in educational leisure satisfaction according to living-together types. Third, it was demonstrated that there was no statistically significant difference in social leisure satisfaction according to personal characteristics. Fourth, it was demonstrated that there was a significant difference in relaxing leisure satisfaction according to age. Fifth, it was demonstrated that there was a statistically significant difference in physiologic leisure satisfaction according to residential areas. Sixth, it was demonstrated that there was a significant difference in environmental leisure satisfaction according to educational background, residential areas and living-together types.